О чем, ну о чем она думала, когда решалась прийти сюда? Ну, Парвати ведь прекрасно знала, что он декан Слизерина и что надеяться на то, что он поможет ей, ученице Гриффиндора, было напрасным! Просто спонтанное решение. Может это ей кровь в голову так ударила, или на снег нагляделась, что не понимала, куда она шла? – Ну, если он поможет мне, то это будет еще более странным. Девушка не спускала глаз из профессора и спокойно ждала, пока он решиться, что же ей ответить. - Представляю, если бы я с такими словами пришла к Снейпу. Как бы быстро он меня отправил назад? В течении первых же секунд пребывания с ним наедине? Или бы он даже через порог бы меня не пустил? Парвати усмехнулась, все же здесь она уже была больше, чем 5 минут и ее еще не выгнали.
- А еще Ваш долг нас поучать! - девушка тихо засмеялась, уже разглядывая свои пальцы. Все-таки выдержать подолгу взгляд учителя было не так уж и легко, да еще и он был гораздо старше ее. Правда, он выглядел довольно таки молодо. - Просто Вы бы должны были отругать меня за то, что я прогуливаюсь по школе в такое время. Так бы сделал каждый из профессоров. Она мило улыбнулась, возможно, пытаясь задобрить его. Ага, пускай думает, что теперь он мой самый любимый из учителей! Но что-то было не так, темные глаза Реддла будто пронзали насквозь и видели всю ее сущность, холодок прошелся по коже и Парвати вздрогнула, еще больше закутавшись в свою мантию.
  - И вы не против, что Ваши ученики знают очень много о темных искусствах? Разве Вы не должны как-то упрекать их за это? Девушка опять взглянула в его глаза и почувствовала будто укол, неприятное ощущение, будто тело скованно и она больше не может пошевелиться. Что за чувство? Но через мгновение Парвати вновь расслабилась, будто ничего и не было. Чувство пришло и также незаметно ушло, она даже вспомнить не могла, на что это было похоже и вряд ли бы смогла кому-то объяснить. Простое переутомление за целый день работы над заклинаниями, ничего страшного, все хорошо.
  - Вы научите меня всему, что знаете сами? Это весьма... заманчивое предложение. Но я все-равно никогда не смогу стать таким же мастером дуэльного искусства, как Вы, профессор! Если он не обманывает, то она могла бы достичь многого. С его то знаниями! Учитель практиковался во многих заклинаниях, но на своих уроках он показывал лишь их часть. А сейчас у нее была возможность наверстать упущенное, стать лучше, чем все эти слизеринцы вместе взятые. Хотя не факт, что профессор уже сам не успел научить их всему, но тогда хоть силы будут равными, по крайней мере. Парвати согласно кивнула и была готова приступить к обучению. Но вместо того, чтобы, как заведено в дуэльном клубе, поставить ученицу напротив себя и приступить к практике, Реддл открыл стол и извлек оттуда толстую книгу, уже с пожелтевшими листами. Сколько же ей лет? Но его слова, этот монолог напугал девушку еще больше. Даже эта комната не могла произвести столько впечатления, как то, что говорил профессор.
  - Но ведь есть выход! Глаза Падрвати заблестели и она немного повысила голос, так как до этого говорила почти шепотом. - Каким бы образом не был устроен этот мир, мы сами имеем право выбирать, какой стороны придерживаться. Конечно, я не спорю, что Темная магия иногда даже гораздо могущественнее за Светлую, а иногда Темная магия помогает светлым магам. Но! Если бы не было никаких темных волшебников, то тогда и не стоило бы выбирать! В мире бы царило спокойствие и мир, никакого хаоса или войны. Люди сами придумали себе проблемы. Не проще бы жить всем на одной стороне? Мерлин, девочка, что за глупости ты говоришь? Сама подумай? Такое бывает только в сказках. Глаза девушки остановились на книжке и она невольно коснулась рукой переплета. Но здесь и много силы. Но все-таки пока ее открывать не стала, возможно, чего-то боясь.

Стоял теплый солнечный день. Ну, точнее утро. Было без четверти одиннадцать   утра. Ровно в одиннадцать часов отправлялся Хогвартс-экспресс. Гарри волновался, волнение бурлило в животе, словно бабочки порхали. Конечно, это было приятное волнение. Ведь ровно в одиннадцать часов он простится с домом на Тисовой улице. Да, конечно это всего на год, ведь на лето он вернется туда. Но ведь его ожидает прекрасная пора в школе чародейства и Волшебства Хогвартс. Он волновался из-за того, что не найдет себе друзей. Волновался из-за того, что у него не будет способностей как у других. Но в то же время он волновался перед встречей с чем то неизвестным.
Мальчик кое-как попал на платформу 9 ¾. Он поверить не мог, что Хагрид забыл ему сказать, как это сделать.  Но благодаря этому инциденту, он встретил волшебников. Хотя, взглянув на платформу он понял что волшебников очень много. Вся платформу была забита взрослыми и детьми. Кто-то держал в руках клетку с  совой, кто-то жабу, кто-то крысу.. Были совсем маленькие дети, которым не было и десяти лет. Они послушно держались за руки матерей. Были такие же как Гарри. Вот он заметил странную рыжеволосую семью, благодаря которой он оказался на этой замечательной платформе.  Они были все рыжие, и абсолютно похожие.
Гарри конечно завораживало все это сочетание реального и странного, но, по тому, как ученики Хогратса спешили занять места в поезде, он понял, что нужно скорее найти свободное место. Иначе он поедет стоя. А путь, как он понимал, ждал его длинный.
Мальчик нашел свободное место, точнее это было свободное купе. Усевшись возле окна, он ждал, пока тронется поезд. Не пришлось долго ждать. Уже через полчаса, он любовался прекрасными пейзажами Англии.  Он так увлекся картиной, что не заметил сначала, что кто-то стучится.
Просунулась рыжая голова: - Можно войти, везде занято?
- Да, конечно, садись, – улыбнулся Гарри.  Он был рад, что поедет не один. Вообще он сейчас был рад любой компании. Он так боялся, что это окажется жуткой шуткой Дурслей.  Но, мальчик, сидевший напротив Гарри, выглядел довольно дружелюбно. Так они и ехали. Они познакомились, Гарри накупил множество сладостей, но не это произвело на рыжеволосого спутника впечатление. Впечатление произвело имя.  Когда Гарри представился, у Рона отвисла челюсть. Да именно так звали рыжеволосого.
Так они и ехали. Время от времени Поттер улавливал на себе взгляд благоговения, но старался не обращать внимания на это.  Как понял Гарри путь подходил к концу. Рон собирался наколдовать своей крысе другой цвет шерсти, как вдруг дверь купе распахнулась. Гарри увидел в проеме, милую девочку, с копной спутанных волос, немного кривоватыми зубами, но она была симпатичной. Хотя, гримаса надменности немного портила эффект.  Гарри не понял в чем дело.
-Добрый вечер! - сказала  девочка, это прозвучало довольно чопорно.  - Вы не видели жабу? Мальчик по имени Невилл потерял свою жабу.- сказала она.  Мальчики покачали головой. – Я, кстати, Гермиона Грейнджер. – сказала она с надменностью.
-Я, Гарри, Гарри Поттер. – улыбнулся Гарри. Девочка слегка удивилась. Но Гарри за последние несколько часов привык к непонятным удивлениям со стороны окружающих.
-Я Рон,- сказал рыжий. Девочка не обратила на него внимания. Ее привлекло наличие в руке рыжеволосого мальчика волшебной палочки. -Колдуете?- спросила с энтузиазмом девочка.
-Я тоже испробовала несколько стандартных заклинаний. – Грейнджер подошла к Гарри, она быстро, но внятно произнесла какие то слова,  и очки Гарри перестали быть сломанными.
Гарри снял их, удивленный. Девочка с присущей ей надменностью прошла к двери. «Вам пора бы уже переодеться, мы подъезжаем.» Она вышла, но потом заглянула вновь: - И, да, у тебя что-то на носу!- сказала она Рону и показала на своем носу:-Вот сдесь!
Рон покачал головой. Гарри не выражал никаких эмоций. Грейнджер показалась ему очень странной. Вся ее вычурность и напыщенность была не настоящей. Гарри это понимал, ведь он прожил десять лет с людьми, которые лгали ему, и издевались. И надменность была их главным оружием.
Гарри увидел приближающиеся огни за окном. Возможно, им действительно пора переодеться…

Тема 3(нуктобысомневался)
Все получалось до ужаса просто: начиналось с обыкновенной симпатии, внутренней привязанности к человеку, которая сначала, словно поднимает твое тело над землей потоком эндорфинов, а затем хватает за шею и душит, душит... Каждая Большая Любовь (именно с заглавной буквы) заставляла меня отдаваться ей всей без остатка, как писатель вкладывает всего себя в свой последний роман. Как истинный художник, вместо красок я использовала чувства, руки, губы, жертвы. Жертву свою, в первую очередь. Так пускаются в нескончаемое гиперболизирование процесса жизни. Ты несешься, сломя голову, круша все на своем пути во имя великой цели. Я бы даже готова была на убийство в такие моменты. Странно, но именно от Большой Любви я хронически теряла голову и бросалась от суровой действительности наутек. Но Большая Любовь случилась только однажды.
Впрочем, хватит теории. Самый неудивительный возраст - 19 лет. Вполне взрослая, сформировавшаяся, оформившаяся, солидная выпускница факультета Когтевран. До этой поры, однако, мне приходилось иметь дело с чувствами, но они не оставили глубокого отпечатка где-то внутри, на "скрижалях сердца". У меня не было череды любовных романов - таких, какие были у моих подруг-однокурсниц. Моя ехидная цифра "три" по сравнению с их десятками - просто не котировалась. Во время пребывания в Хогвартсе, я старалась больше внимания уделять непосредственно самому учебному процессу. Интрижки и прочие радости жизни - были для меня вторым делом. Поэтому сначала я производила впечатление эдакой тихони, завсегдатая библиотек и прочих мест, не ласкающих слух обычного человека.
Но во мне дремал Зверь. Большая Любовь, склонность к словесным этикеткам и мелочности. В 19 лет в моей голове поселился Ричард, такой же великодушный благородный, как и его имя. Талантливый, одаренный волшебник, остроумный, находчивый выпускник Гриффиндора. Ему было 39 лет, когда мы познакомились. Мы встретились в неприглядном маггловском местечке, неподалеку от Ноттинг Хилла. Я возвращалась домой после прогулки по плохо освещенному переулку. Время было позднее, лицо саднил мелкий косой дождь, фонари по мере того, как я приближалась, гасли один за другим. Словом, картина странная и зловещая. Я понимала, что к помощи магии все же не стоит прибегать, поэтому понуро брела вслед за утихающим светом. Едва мои уставшие глаза привыкли к темноте, как улица озарилась ярким, стерильной белизны, светом. Это был Он. С такой же заглавной буквы, как Большая Любовь. К слову, ушел он из моей жизни совсем не так, как появился, - свет, наоборот, как будто исчезал и исчезал, пока вокруг меня не стало совсем темно. Мы были вместе около пяти лет. Он с большим скепсисом относился к моей работе в Ордене Феникса, к моему обостренному чувству справедливости. Мы даже хотели пожениться - Ричард очень хотел ребенка. Но дело осложнилось моим ранением в одной из схваток с Пожирателями Смерти. Я долгое время была прикована к постели и с трудом могла пить, есть и двигаться. За этот период Ричард оставил надежду завести настоящую семью и потом обвинял во всем Орден. Я не могла долго выслушивать эти выпады, и в один день случилась ссора, которая стала итогом.
Большая Любовь иногда уходит, оставляя после себя Надежду. Я была слишком большим поклонником своей работы, к которой Благородный меня незаслуженно (на мой взгляд) ревновал. Но я любила его так же безгранично, что было за рамками его понимания.

Он был такой загадочный – этот нескладный зверь из глубины леса. Не всякий может оценить его по-настоящему. Его черная кожа лоснилась в лунном свете, черные тонкие волосы, казалось бы, светились изнутри, а пустые глазницы напоминали о чем-то туманном, таинственном и неизвестном.. Кто бы мог подумать, что я пренебрегу школьными правилами и пойду прямиком в Запретный Лес, на радость всяким монстрам и монстрикам. На случай, если все-таки на кого-нибудь наткнусь, я взяла с собой кусочек не прожаренного мяса, чтобы то существо его съело и подружилось бы со мной. Однако его, полу-дракона, полулошадь, существа, названия и имени которого я не знаю, я была как-то удивлена и даже рада встретить. Вопреки ожиданиям, он не стал меня обижать, вовсе нет. Он пришел совсем незаметно, как раз в тот момент, когда я подняла глаза на луну и стала пристально всматриваться в нее. Существо легко потянуло меня за край мантии, я обернулась. Сначала мне показалось, что это какой-то человек, надевший странный костюм скелетообразной лошади. Но нет, это было живой и, судя по всему, очень добрый зверь.
Он опустил голову и вытянул морду в сторону моих рук, будто принюхиваясь. В это время я быстро вытащила спрятанный в кармане в куске пергамента кусок мяса и осторожно, чтобы не навредить, вытянула руку ему навстречу. Зверь вовсе не испугался и даже не отдернулся от моей руки. А мягко, будто тоже стараясь не зацепить, схватил губами еду и опустил на землю, чтобы как следует прожевать. Я обрадовалась и счастливо улыбнулась, наблюдая за тем, как лошадь мирно поедает ее сегодняшний ужин, и чтобы зря не терять время, стала осматривать существо. Может, если я опишу его отцу, он расскажет мне об этих зверях поподробнее?
На первый взгляд могло показаться, что этот зверь очень давно не ел – так давно, что ребра бедного животного явно проявляются сквозь будто бархатную кожу. Я рискнула приблизиться еще ближе – так мне было интересно – и осторожно положила свою руку на его холку. Волосы на ощупь были тонкими, блестящими и длинными, чуть длиннее, чем мои собственные  волосы. Его длинная шея и морда были столь же худыми, и так же ясно вырисовывались кости черепа. По разным сторонам туловища были сложены наверняка длинные крылья, смахивающие на крылья летучей мыши. Казалось бы, все у этого животного было несколько удлиненным, что явно отличало его от лошади и давало сходство с драконом, только не было чешуи, огня из пасти и соответствующего размера. С каждой минутой, пока я изучала зверя, он нравился мне все больше и больше. Каждый обитатель Запретного Леса был по-своему интересен. И я теперь совершенно не боялась, что кто-нибудь может сегодня принести мне вред.
Когда Туманный (а именно так я решила прозвать своего нового знакомого за вид глаз) закончил с мясом, я решилась задать ему вопрос. Знаю, некоторые бы сейчас спросили меня, зачем я заговариваю с животным, ведь он тебя совершенно не поймет, и лишний раз покрутили бы пальцем у виска. Но я чувствовала, что мой друг, пусть он и зверь, обязательно поймет меня. Я посмотрела прямо в глаза Туманному.
- Послушай, ты сможешь провести меня обратно на тропку, ведущую к школе? А то я, кажется, заблудилась, - несколько виновато закончила я, будто бы мне было неловко отрывать зверя от его дел. Однако никакого звука не последовало в ответ. Туманный только качнул головой и двинулся вглубь деревьев. Наверное, я была настолько ошеломлена, когда он понял мою просьбу, что не сразу сдвинулась с места, и полулошади, полу-дракону  пришлось остановиться и взглянуть на меня. Я будто бы очнулась, бросила еще один взгляд на луну и последовала за Туманным в лес.

***
Библиотека была еще открыта, однако она пустовала, если не считать мадам Пинс, которая куда-то тоже испарилась. Я осторожно прикрыла за собой тяжелую дверь и не спеша двинулась к стеллажам с книгами. Ни на одной из них не было пыли – смотрительница этого царства книг строго следила за этим. Я прошлась пальцем по их корешкам на одном из стеллажей и остановилась на одной, более других заинтересовавшей меня, сняла ее с полки и раскрыла. Какая удача – страница была как раз той, что мне была нужна. Я поискала глазами описание, более-менее подходящее под то, что вчера ночью заключила я сама для себя. Вдруг какой-то слово попалось на глаза, и я прочитала этот абзац. Да, сомнений нет – это точь-в-точь он, мой друг Туманный. Фестрал. Классное название, здорово звучит. И виден он только тем, кто «видел смерть». Я задумалась на минутку и постаралсь припомнить, когда же я видела что-то связанное со смертью. Но вспоминать долго не пришлось – в память сразу же врезалась картина, произошедшая много лет назад – большая белая вспышка и сильный ветер, сбивший с ног. Да, именно так. Я грустно улыбнулась, довольная своей находкой, поставила книгу обратно и бросилась к себе в спальню.
Там, стараясь издать как можно меньше шума, я быстро оделась, а, скользнув за ворота замка, весело произнесла вслух вертевшуюся у меня мысль:
- Ну что-ж, Туманный, фестрал, животное, подлежащее к классу B.. приключения только начинаются.

муза в отпуске, простите.